Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 142
– Слышу шум спиной и левым ухом! – передал радист.
– Слева и сзади, так Аслак?
– Правильно, борт девятнадцать двести один.
– Для краткости зови меня дядей Володей. Подворачиваю на тебя.
В наушниках хмыкнуло, будто радист поперхнулся. Кто-то рядом с ним захохотал простуженным голосом.
– Как пролечу над тобой, дай знать, дружище Аслак.
Через минуту в наушниках пилотов прозвучал, заглушаемый грохотом, вопль радиста:
– Пролетел! Над крышей! – Это звуковая волна от вертолета, попав в открытые окна и двери, срезонировала в радиорубке и вернулась к пилотам через микрофон Аслака.
– Вот это и есть «свой голос», Наташа, – повернулся к девушке Донсков. – Мы услышали сами себя, значит, прошли над домиком. Теперь построим маленькую «коробочку»41 и будем пробираться к земле.
Вертолет сделал первый заход.
– Уходите влево, – подсказал радист и через некоторое время закричал: – Ты улетаешь, дядя Володя! Шум тишится!
– Все правильно, Аслак, не волнуйся. Подскажи, справа от тебя, за тракторами чисто? Оленей нет?
– Олени в загоне и на озере. Ты шумишь сзади, дядя Володя! Точно за спиной.
– Сейчас делаем последний разворот, Наташа, и выходим на посадочную прямую. Повтори свои обязанности.
– Открыть дверь. Смотреть вперед. Стрелять по ходу из ракетницы. Если увижу или почувствую препятствие, потяну штурвал на себя.
– Умница!
Донсков вывел машину из четвертого разворота и начал плавно гасить скорость. Радиовысотомер показывал сто метров.
– Аслак, где мы?
– Справа и сзади, дядя Володя! Приближаетесь.
– Благодарю. Теперь можешь отдыхать, дружище.
Одновременно, синхронно Донсков производил несколько действий. Он продолжал уменьшать скорость полета. Невидимым для глаза движением руки подтягивал штурвал на себя. Другой рукой опускал вниз рычаг шага несущего винта и вводил «коррекцию». Тюльпан винта становился более плоским, терял подъемную силу. Но и набирал обороты, накапливая запас энергии на случай неожиданных действий пилота рулями управления. Правая нога летчика жала на педаль, потому что вертолет начал снижаться и пытался повернуть нос влево. Машина постепенно входила в режим тряски, режим, очень неприятный для экипажа, но единственно безопасный в данной ситуации. Глаза Донскова видели перед собой сразу несколько приборов. Вот стрелка радиовысотомера медленно клонится к нулю. Ноль – земля. Вариометр показывает снижение полметра в секунду. Больше допускать нельзя, если хочешь мягко коснуться земли. Стрелка прибора скорости пляшет между двадцатью и сорока километрами в час. Это соответствует неторопливому ходу автомашины по шоссе. При таком движении достаточно немного потянуть ручку управления на себя, потянуть вверх рычаг «шаг-газа», и вертолет остановится, замрет в воздухе.
Напряженный взор Донскова не упускал даже на долю секунды и главный прибор слепого полета – авиагоризонт. Крылышки маленького силуэтика самолета под стеклом должны точно лежать на искусственной линии горизонта, только тогда вертолет будет идти без кренов и скольжения вбок.
И еще важное – курс. Стрелку компаса необходимо «приклеить» к заданной цифре курса, иначе вертолет поползет не к открытой площадке, а может сесть верхом на трактор или дом. Все приборы пилот видел, командовал ими, и вертолет, подчиняясь его дрожащим от сильной вибрации рукам, крался в тумане к земле.
Когда высотомер показал семьдесят метров, Наташа выстрелила из ракетницы. Горячая ракета, по лету конденсируя белую муть в воду, прорезала в тумане узкий темный туннель. Он мгновенно затянулся. Но главное – взрывная ракета не дала вспышки, а это значит не уткнулась в близкое препятствие. Впереди чисто.
Вторая… третья ракета. Стреляя, Наташа называла высоту:
– Шестьдесят метров… Пятьдесят… Сорок… – Землю обозначила четвертая ракета – она заискрилась, выбрасывая поочередно снопы черного и лилового дыма.
– Вижу! – подтвердил Донсков.
– Дует в левый борт!
Сначала смутно, потом четко обрисовалась группа стоящих людей. Они замерли, словно пораженные необычным видением: из белой, неподвижной, но грохочущей стены тумана вдруг выполз зеленый с красной кабиной вертолет. Он завис, повернул нос против ветра и четырьмя колесами примял ягель.
Выключив двигатель и остановив винты, Донсков немного посидел в кабине с закрытыми глазами. Внутренне он весь еще трясся, как в полете от вибрации, под веками прыгали, метались, теперь хаотично, серебряные искристые стрелки приборов, в ушах не умолкал ватный гул. Открыв глаза, Донсков увидел, что и Наташа сидит недвижно.
– Пошли?
Девушка нервно зевнула.
Спустившись по скобам вниз, Донсков увидел перед собой толстого старика. Редкие вислые усы, будто выщипанная бородка, ржавая от табака, узких глаз почти не видно: их сжали выпуклые коричневые скулы, приподнятые вверх широким улыбающимся ртом.
– Здравствуй, дядя Володя! – сказал старик тонким голосом. – Я Аслак. Аслак Мартынов. Книги привез?
Смущенный пилот протянул старому сааму руки:
– Извините, ох, извините, дедушка! И спасибо вам большое! Много книг я вам привез и еще кое-что…
– Добро пожаловать! Однако вы теперь наши гости надолго.
Вот так они сели в стойбище Маточное и шесть часов ждали, пока воздух тундры в этом районе стал прозрачным. Их покормили. Дали часок вздремнуть. Потом саами немного выпили и заиграли песню.
Пели оригинально. Сели в круг и затянули бесхитростную мелодию. У каждого саами своя манера пополнения. Аслак Мартынов тянул козлёнком, а рядом сидящий с ним похвалялся глубоким басом – казалось, что мелодия разложена на голосовые партии. Некоторые начали через определенное число хоровых повторов говорить текст. Донсков еще плохо знал язык саами, но понял, что в песне шла речь о том, как охотник ранил гуся, а ему так не хотелось расставаться с небом, и ему было так больно, когда он пытался взмахнуть раненым крылом, и все кричал и плакал: «А-нга, а-нга, а-нга…»
– Хорошо пели саами? – спросил Донсков Наташу, когда они летели уже над лесотундрой.
– Слов не поняла. Жалобно очень. Даже плакать хотелось.
– О раненой птице пели. Аслак сказал, что переживали о нас, вот на ум такая песня и пришла. Тебе понравилось у них?
– Я второй раз в Маточном. А понравилось ли? К ним привыкнуть надо, Владимир Максимович.
Вертолет шел над массивами смешанного леса. Из него еще не везде ушел туман. Клочья тумана кое-где запутались меж елей. Полосы света прошивали насквозь сырые волокнистые извивы, они нехотя тянулись ввысь, постепенно истаивая.
Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 142
